Домой Природа Соловков Когда появился «Хутор Горка» и История Соловецкого музея-заповедника

Когда появился «Хутор Горка» и История Соловецкого музея-заповедника

8966
0
ПОДЕЛИТЬСЯ
Центральная терраса сада расположена между трех природных холмов. Ф.Ольги Малеевой, 1990-е гг

Заметки из Истории Ботанического сада  и Соловецкого историко-архитектурного музея-заповедника, о чудесных превращениях этих историй.

Фокина Т.Л.

Что такое Хутор Горка и где он находится? На Соловецких островах каждый житель это знает. Хутор Горка — это сад, который создавался исторически, постепенно, ещё с начала 19 века, а возможно и раньше. Он находится в 4-х км севернее поселка Соловецкий. Когда-то здесь был живописный участок Соловецкого монастыря, а сейчас расположен Ботанический сад Соловецкого музея-заповедника.. О его истории нами написано немало. Но эта статья о другом.

В настоящей заметке мы постараемся рассказать об истории не только одного из названий сада, но и о том, как эта местность и ее название оказались связанными с политикой и историей ведущего учреждения Соловков — Соловецкого историко-архитектуроного и природного музея-заповедника, но главное — как оно свою историю меняло.   

Из истории местности между трех холмов и двух озер после ликвидации исторического монастыря.

История Макарьево нами описана довольно подробно в ряде статей, в том числе и на нашем сайте. Но развитие этого интересного природно-исторического места продолжается. Иногда оно оказывается связано с современной жизнью музея-заповедника. Поэтому придется затронуть и эту сферу.

После ликвидации исторического монастыря разработанное среди леса место с деревянными постройками, красивыми деревьями и кустами, вдали от поселений оказалось привлекательным для разного соловецкого начальства — как концлагеря 30-х годов прошлого века, так и Учебного отряда Северного морского флота, довоенных, военных 40-х и послевоенных 50-х.

Двухэтажный дом в этом живописном природном оазисе, построенный в 1862 году «Для временных посещений настоятеля» (иначе назывался «Дом при воскобелильне»), названный не очень удачно при описи памятников «Дачей архимандрита», в те времена не пустовал.

Любое начальство весьма любило выезжать сюда на отдых. При концлагере (1923-1939), когда здесь поселялось лагерное руководство, продолжалась и периодическая интродукция растений с помощью заключенных, среди которых было немало специалистов. На месте бывшего «Воскобелильного и свечного завода» монастыря руководство построило домик для охраны (Комендатуру) — как же без неё начальству.

Лиственничная аллея высажена заключенными в 1935-1936 гг

Размещенный на островах в 1939 году многочисленный Учебный отряд Северного морского флота интродукцией растений не занимался. Но на территории бывшей пустыни удобно было принимать разных руководителей СМФ под шум деревьев или в их тиши (о чём вспоминали некоторые местные жители).

Например, местный житель Н.И.Неклюдов, служивший электриком при Учебном отряде Северного флота, вспоминал: «На Хуторе Горка была дача генерал-майора береговой службы П.В. Броневицкого (начальника Учебного отряда). Посещал эту местность и приезжавший на Соловки во время ВОВ Командующий Северным флотом Головко А.Г. Перед его приездом было проведено электричество в Дачу архимандрита — установили генератор недалеко от берега озера внизу холма, а кабель и провода провели по деревьям сада вверх до Дачи архимандрита.» Сейчас электричества в этом доме нет.

На фото — Дом для временных посещений настоятеля (1864), благополучно сохранившийся. Слева виден автоматический метеопост музея-заповедника.

В военное и послевоенное время сад постепенно зарастал лесом, пока его не передали школе. В 1959-1969 гг там расположилось «Учебно-опытное хозяйство Соловецкой средней школы», которым руководила учитель биологии М.И.Андреева. Это произошло по инициативе и при участии директора школы, учителя химии П.В. Виткова, активного защитника ценностей архипелага, инициатора придания статуса государственной охраны всей территории Соловецких островов. Тогда немалое число местных жителей потрудилось в саду, на его расчистках, при выращивании сельхозкультур и цветов.

Учителя и ученики старших классов Соловецкой средней школы, 60-е гг , внизу в центре — директор школы П.В.Витков. Фото из архивов школы.

Но эту статью пришлось нам написать ради многострадального названия «Хутор Горка», а также в связи с искажением некоторых страниц в истории Соловецкого музея-заповедника

Хутор Горка — всего лишь одна из исторических территорий, которых на Соловках немало. Но история названия «Хутор Горка» оказалась  связанной ещё и с политикой. Поэтому много лет тиражировались искаженные сведения и названия. Это случается в нашей истории, когда её пишут ради себя любимых или против кого-то. Почему именно так, возможно будет понятно из нашей статьи. Но придется затронуть историю не только сада.

Не зря в монастырях была должность «Летописец» — человек, который записывал скрупулезно все, что случилось, кто, когда, где и что приобрел, изобрел, сделал; Летописец записывал, что монастырь купил, что построил, кто приезжал, сколько пожертвовал и т.п. Теперь это — важнейшие сведения о прошлом. А ведь в монастырях были ещё Патерики, Приходо-расходные книги и др.

А что останется после нас и деятельности исторического музея-заповедника? Достаточно посмотреть в музейные юбилейные Сборники «Материалы к истории создания и деятельности Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника», которые издавались в 2002. 2007, 2012, 2017, где история музея 1998-2000-годов, например, просто исчезла или изменилась до неузнаваемости (смотрите ниже).

Детали её изменили не только в изданиях местного уровня, но даже в тиражированной  «Поморской энциклопедии»… Попробуем заглянуть в эту историю и мы.

Но причем тут сад, казалось бы?

Что касается сада, то он стал самостоятельным отделом Соловецкого музея-заповедника в 1988 году, отделившись от Отдела охраны природы (при реорганизации СГИАПМЗ директором Л.Е.Востряковым в Объединённую дирекцию СГИАПМЗ). Тогда появился отдельный штат Ботсада. Мы (новый отдел) дали ему название «Ботанический сад «Хутор Горка» в соответствии с историческим названием местности.  

Теперь (а именно с 2000-го года) музей-заповедник уже так ни отдел, ни дендрарий, ни сад не называет. С ноября 2000-го года это «Музейный комплекс Макарьевская пустынь — Ботанический сад». Как каждый экскурсовод, так и каждая турфирма, рекламирующие сад, включенный в программы соловецких туров, скажут вам, что Макарьевскую пустынь при большевистском концлагере переименовали в Хутор Горку, но теперь монастырское название восстановили. Так ли это?

Для ответа вернёмся в сад.

Во время инвентаризации памятников архипелага в 1960-е годы территорию «Хутор Горка» записали как «Ботанический сад XIX века”. После создания Соловецкого историко-архитектурного и природного музея-заповедника в 1974 году, сад передали ему под названием “Исторически сложившийся дендрарий Хутор Горка (бывшая Макарьевская пустынь Соловецкого монастыря)” — Решение Архоблисполкома от 12.02.1975 года № 69.

Например, интернет-ресурс администрации Соловков «Мои Соловки» гласит: «В 1920 г. Макариевская пустынь была упразднена. В 20х-30х гг. она стала частью Соловецкого общества краеведения, и здесь заключенными Соловецкого лагеря особого назначения проводились эксперименты по высадке и акклиматизации многих растений, в т.ч. ряда пород ценных деревьев… Также в середине 20-х гг. деревянный дом служил летней резиденцией начальника лагеря – Ф.И. Эйхманса. В те годы появилось еще одно название этого места – Хутор Горка.» (выделено нами)

Вид на Хутор Горку сверху. Фото Станислава Седова. Виден дом для посещений настоятеля, склон, террасированный при монастыре, озеро Питьевое (слева), озеро Никодимово (справа) 

А энциклопедия по садам Грининфо расскажет более подробно:

(кавычки открыты) «.. с закрытием монастыря и размещением на островах Соловецкого лагеря особого назначения (1923-1939 гг.) это место стали называть Хутор Горка, здесь размещалась резиденция начальника лагеря.

Территория тщательно охранялась. Воскобелильный завод был снесён, на его месте построили сторожку, а на освободившихся площадях стали выращивать сельскохозяйственные культуры. Работали здесь заключенные, приписанные к «Опытному сельхозу» и члены Соловецкого общества краеведения.

Здесь работал и знаменитый биолог, академик В.Н. Дегтярев. Ему, заключенному лагеря, ботаники из разных стран присылали семена и саженцы экзотических для данной местности растений, которые он высаживал и акклиматизировал.

Сад состоял из нескольких частей и был разбросан по разным местам Соловков, в том числе и на территории Хутора Горки. В этот период велась активная работа по интродукции новых видов растений и под руководством Ленинградского Ботанического Института, откуда поступал посадочный материал .» (кавычки закрыты)

И где же они это всё взяли? Начиная со слов «Здесь работал…» эти сведения, распространившиеся в десятках справок и рекламных буклетов — беспросветная каша из обрывков полуправды и чьих-то фантазий, в основном, это просто ложь.

Во-первых, заключенный В.Н.Дегтярев никогда не был академиком и знаменитым биологом. Он был агрономом, человеком неуёмной энергии и большим любителем новых проектов. Его биография описана в книге С.Э.Шнолля «Герои и злодеи российской науки». Мне текст этой статьи подарил Семён Эльевич на 50-летнем юбилее Кандалакшского заповедника в 1982 году. На Хуторе Горка Владимир Николаевич Дегтярёв ничего не сажал, по крайней мере — сведений таких мной не встречено.

Жизнь В.Н.Дегтярёва — пример неистребимого оптимизма в жесточайших условиях. На Соловках он сначала заведовал некими оранжереями, которые, скорее всего, были на берегу Святого озера, в главном посёлке. Позже он создал дедропитомник на Зелёных озёрах по рекомендации известного ботаника И.В.Палибина, но от сада до него — около 20 км на север острова, в сторону поселка Реболда. Это территория леса в ведении Лесничества. Благодаря рукописи я нашла остатки дендропитомника Дегтярёва на Зелёном озере Б.Соловецкого острова в 80-е годы прошлого века. 

Сад не был «разбросан по разным частям Соловков», а всегда был в одном месте, сад не был частью Соловецкого общества краеведения.

Известно только, что некоторые выращенные Дегтярёвым на Зелёных озерах саженцы были «переданы в Горки«,  как он писал в отчёте для Палибина, а саженцы лиственниц (по сведениям сотрудника музея-заповедника А.Соболева), взяты из Дендропитомника у Варваринского озера.

Но какие могли быть посылки из разных стран в концлагерь?! Посылки с черенками приходили только из Ботанического института Ленинграда (БИНа) для выращивания саженцев и сеянцев в дендропитомниках, так как руководство концлагеря разрешило И.В.Палибину их прислать, согласившись с его проектом на Соловках. Кроме дендропитомника на Зелёном озере было ещё три под патронажем Соловецкого общества краеведения (СОК), организованного заключенными.

Фактически посылок из БИНа было всего две. Почти все черенки, семена и саженцы были выажены Дегтярёвым в 1927 году, а в предыдущий год посылка задержалась в пути, посадочный материал в ней промерз и плохо сохранился.. После поиска, проверки и закладки питомника Палибин написал даже статью в лагерный журнал Соловецкого отделения Архангельского общества краеведения (1926- 1930) — «Зеленое озеро как агрикультурный район Соловецкого острова» с рукописной картой территории.

Доктор биологических наук ботаник Иван Владимирович Палибин тоже не был академиком! Он приезжал из БИНа (Ботанического института) на Соловки в 1926 году. Тогда у Зеленых озёр, кроме густого леса, была лишь маленькая избушка — келья монаха-отшельника.

Палибин И.В., фото из Википедии. Директор БИНа  в 1929-1932 гг). Работал в Императорском Ботаническом саду Санкт-Петрбурга в 1895-1906 и в 1910-1915, в промежутке между этими датами учился в Женевском университете.

Удивительно, как Палибин вообще попал в столь удаленное от главного соловецкого поселка место — ведь до него от монастыря и поселка километров 15 по лесной дороге и тропам. Можно предположить, что этим визитом и своей рекомендацией Палибин хотел спасти Дегтярёва, который когда-то, перед революцией, был командирован Ботаническим институтом и садом в Америку за семенами (а И.В.Палибин тоже работал в БИНе до революции).

Денег на обратную дорогу Дегтярёву институт переслать не смог, т.к. за это время изменилось даже государство. Тот скитался по чужой стране, зарабатывая для возвращения на родину, но уже в новую страну, т.е после революции. Здесь его ждала участь большинства таких специалистов, возвратившихся из загранкомандировок — расстрел или концлагерь.

На фото Владимир Николаевич Дегтярёв — заключённый Соловецкого лагеря особого назначения. Как видите, у него нет одного глаза. Он выбил его в детстве, выпрыгнув из окна. Это не позволяло ему поступить в ВУЗ, хотя он обладал хорошими познаниями, особенно в области естествознания и сельского хозяйства. Он смог получить аттестат только агронома и какое-то время до революции работал в Ботаническом саду Петербурга.

Человек он был незаурядный — интересный рассказчик, балагур, знаток множества историй, очень смелый и острый на словцо, неистребимый оптимист.
Лагерное начальство даже старалось к нему не цепляться. Отсидев срок (вернее даже два), он был освобожден из-за тяжелой болезни, затем был направлен работать в Среднюю Азию (лесничим в район Алма-Аты).
Есть сведения, что в годы террора его нашли и там. Владимира Дегтярёва расстреляли в октябре 1938 г, также как и тысячи других освобожденных когда-то из концлагерей специалистов, надеявшихся, что они
освободились от этого зла навсегда.  


А на Зелёных озёрах Дегтярёв с напарником, заключенным Сергеем Кузнецовым, разработали вручную около гектара лесной площади для посадок, на месте кельи отшельника, врезанной в холм, построили  избушку с печкой! Они высаживали черенки, присланные из Ленинграда, сеяли семена. В последующие годы часть подросших саженцев отправили на Хутор Горку («в Горки», как звали Хутор Горку при концлагере).

Посадки у Зелёного озера можно увидеть и теперь, хотя никто не взялся ухаживать за ними, они стремительно зарастают и гибнут. А ведь это историко-культурный объект, как и другие дендропитомники, как и многие заброшенные ныне места былой деятельности человека.

Полагаем, что бывшие Дендропитомники могли бы стать и должны быть природно-культурными памятниками, частью туристических маршрутов. Они должны быть на учете музея-заповедника, как и памятникии архитектуры, им нужен основательный уход, а не забвение. Это можно было бы делать совместно с Соловецким лесничеством. Наконец, вернёмся к названию сада. 

Из истории сада «Хутор Горка» и его названия.

Посадки на Хуторе Горка в лагерный период делали с 1927 по 1936 годы. Одной из последних была высажена лиственничная аллея (1935-1936 гг). Но история этого  места, всегда вызывавшего интерес, до сих пор имеет пробелы. Например, где были так ярко описанные В.Н.Немировичем-Данченко оранжереи монастыря так и не удалось выяснить, несмотря на работу археологов в 1999-2000 годах.

Изучать местность сада начали в 70-е годы 20 столетия, когда его передали музею-заповеднику (1975). Тогда директор СГИАПМЗ Л.В.Лопаткина привлекла ученых из Петрозаводска и Мурманска (А.С.Лантратова, Е.Ф.Марковская), которые впервые выполнили инвентаризацию растений и составили схему посадок (есть в архиве музея-заповедника).. До 1990-х годов сотрудники музея-заповедника посещали архивы, поэтому что-то удалось собрать. Полагаю, что в архивах ещё хранятся бесценные и непросмотренные сведения.

Дважды привлеченными подрядчиками были созданы проекты восстановления исторического облика сада, но оба проекта теперь просто лежат на полках. Последний был даже утвержден Министерством культуры в 2003 г (?), но преобразования в Ботсаду  ведутся вопреки этому проекту, с нарушением охранного режима памятников, как я полагаю, о чём я написала музею и его Методсовету в 2023 году.

Ботанический сад на Хуторе Горка был признан Советом Ботанических садов России: с 26.04.1982 он был поставлен на учет под названием «Ботанический сад Соловецкого музея-заповедника». С 1.01.1984 года включен в состав Совета ботсадов Северо-Запада Европейской части СССР (документы подал зав. отделом охраны природы Н.А.Никишин).

Теперь Ботсад Соловков входит и в Совет Ботсадов РФ, но до сих пор не имеет своего Положения как ООПТ, не ведет фенологические наблюдения и обмен семенным материалом с другими садами, не имеет специалистов в штате.. Нет даже понимания у музея-заповедника, что статус Ботсада учреждение ко многому обязывает. Надеемся, что такое состояние сада временное.

Тем не менее, этот отдел музея-заповедника показывает туристам чудеса садоводства в условиях северного климата, сохраняется коллекция, в чем помогают волонтеры.  

Цветочно-декоративное оформление перед «Дачей архимандрита». Два экземпляра Туи западной шаровидной формы приобретены в частном саду Эстонии в 1990 году автором статьи — тогда они были размером с теннисные мячики.

Наименование сада, в том числе зарегистрированное в Совете Ботсадов, не отразило его историческое происхождение. Ведь многие сады мира носят какие-то символические или исторические названия, по которым их узнают, например сад Кью в Лондоне, Кёкенхоф в Голландии, Нонг Нуч в Таиланде и мн.др. Обиходным в 90-е годы оставалось название местности и сада «Хутор Горка».

Сотрудники 90-х на склоне холма с двухэтажным «Домом при воскобелильне» на его вершине. Слева направо: Людмила Ермолаевна Жидкова (приглашенный садовод-дизайнер), Фокина Татьяна Леонидовна (зав отделом Ботсад), Денисова Нина Алексеевна (научный сотрудник сада). 1990 г.

Я занимала должность зав отделом Ботсад в период с 1988 до 2002 года, т.е. до своего увольнения из музея.

В 1998-2000, более двух лет, т.е. 3 туристических сезона, я была директором СГИАПМЗ — музея-заповедника. Но этой истории вы в документах учреждения не найдёте — она была оттуда просто изъята или изменена! Руководство садом во время руководства музеем-заповедником мне пришлось максимально сократить. 

Статус территории сада, его исторический ландшафт, коллекции, штат и многое другое надо было обосновывать для дальнейшего развития и финансирования работ Министерством культуры, тем более, что ботанические сады для этого ведомства не характерны.

Учитывая мою занятость и потребность в лицензированных работах по саду, музей-заповедник заключил договор с фирмой «Русский сад». О.В.Гришанова была назначена руководителем Ботсада после моего увольнения из СГИАПМЗ в 2002 г.


Фото около 1994 г. Виден новый верх исторического колодца (перестроен отделом в 1993 г). Когда-то на этом месте был монастырский колодец (дата постройки неизвестна) — иногда его  называют «Святой колодец», но о Святом колодце скажем ниже. 


На фото — первые специалисты сада, цветоводы-декораторы Елена Абрамова и Ольга Гришанова (Ольга, к сожалению, умерла в 2019г), которых пригласила директор музея Л.В.Лопаткина. Позже они стали агрномами, а О.В.Гришанова стала зведующей отделом Ботсад, заочно закончила ВУЗ.

В штате сада было в те годы, т.е. в 80-е и 90-е, от 8 до 12 ставок, включая сезонные, всегда был хотя бы один научный сотрудник, занимавшийся коллекцией, но очевидно было, что одного на весь сад мало — обязательно должны быть ботаники разных групп растений, в том числе дендролог, тем более после отвода музею-заповеднику лесной охранной зоны.

У нас в штате сада был один сторож, который жил в «сторожке» (бывшей Комендатуре). Он не только охранял сад, но ещё подметал аллею вечером, выносил сорняки в компост, помогал в садовых работах. Теперь штат постоянных работников сада много меньше, но создан отдельный штат его охраны. 

К сожалению, никаких нормативов в Министерстве культуры для деятельности садов (как и природных музеев-заповедников) нет, поэтому нет и целевого финансирования. Однако, учитывая, что Хутор Горка — памятник истории и культуры, здесь можно применять законодательство этой сферы.


Многие работы нам удавалось делать, благодаря волонтёрам, как и теперь, волонтеры спасают сад. А эти, что на фото, спасали сад в 90-е годы. И не только эти. Может, другие тоже пришлют свои фото. Вот несколько страниц из жизни сада 90-х годов.

Работа волонтеров в саду была начата группой из 728 московской школы под руководством учителя литературы Софьи Яковлевны Коцот с 1989 года. Группы стали приезжать почти ежегодно. Например, была группа из московской гимназии 1543 под руководством учителя физики Волохова Александра Юльевича. Десятки учеников московских школ оставили свой след в благоустройстве этой местности. Здесь побывали многие большие любители природы и садов.

Своим работникам приходилось нелегко. Рабочий сада Женя Быков оценивает возможности затребованных преобразований. Тогда мы спецодежды не получали, как теперь, фото ок. 1992 г.

Валя Козлова пытается обкашивать посадки в саду серпом, отмахиваясь от комаров и мошки. Техники тогда ещё не было.

Волонтеры — спасители сада (? ..). На переднем плане — легендарная собака Чара. Ее какой-то архангелогородец привез в аэропорт Архангельска и бросил там (сам, видимо, улетел на самолете). Она сумела пробраться в один из самолетов на взлетной полосе в поисках хозяина, а самолет полетел на Соловки. Собака вышла на лётном поле острова. Прилетев на Соловки, она поначалу бегала по дорогам, заглядывая в глаза людям — не найдется ли её друг. Но «друг» предал её.

Мы взяли собаку в сад, и она несколько лет честно его охраняла, никого не покусав, не вытоптав ни одного растения. Но в какой-то год на Соловках были отравлены несколько собак. Мерзавцу- отравителю не лень было придти в сад и подбросить яд нашей Чаре, которая умерла в ужасных муках за свою преданную службу. В саду до сих пор стоит её красивая будка рядом с бывшей Комендатурой концлагеря, служившей нам сторожкой сада.

Здесь жила умная и преданная собака Чара, брошеная хозяином в Архангельске, служившая несколько лет в Ботсаду и отравленная на Соловках мерзавцем. Чара доверяла людям, но люди предали её дважды. Фото Артема Паршина, 2003 г

Теперь вернёмся к названиям сада. 

До 2000-го года мы называли сад на Соловках «Ботанический сад «Хутор Горка». Название было включено в проектные документы. Было ли это обоснованно, расскажу дальше.

Гора Александровская, названная так в 1854 году архимандритом Александром. На вершине этого холма, была построена первая часовня в 1822 году, затем её перестроили в 1854, использовав материалы предыдущей постройки (сохранились даже карандашные надписи на старых досках). Часовня сохранилась частично, проведена её консервация, но реставрацию по проекту, заказанному мной ещё в 1999 году ин-ту Урбанистики, так и не выполнили. На юго-западном склоне этой горы был разработан сад уже к середине 19 века. Многие исторические гряды сохранились до сих пор, они используются под коллекцию сада. Все деревья по краю холма были удалены музеем-заповедником после моего ухода из учреждения вопреки Проекту! Это привело к большому ветровалу в кедровой роще и в лиственничной аллее (упало за 2 года не менее 10-ти деревьев), а сад лишился ещё и гнездовавшихся на них птиц.

К 1995-му году мне удалось собрать в один документ все сведения об истории этого сада и проанализировать их. Для музея-заповедника был разработан документ, который назывался «История и концепция развития Ботанического сада музея-заповедника». Он не опубликован, но большие выдержки из него есть в литературе, содержание использовано в работах известных ботаников и ландшафтных архитекторов Л.Фурсовой, В.Агальцовой, А.Паршина, А.Лантратовой, Е.Марковской (1-5) и др., в музейных буклетах, в докладах на конференциях. Наша статья о саде, опубликованная в 2003 году в Сборнике «Русская усадьба», приведена на этом сайте.

«История и концепция..» была рассмотрена Методсоветом музея-заповедника в 1995 году. Она была единодушно принята как основная и направляющая нить развития исторической территории и Ботанического сада. Члены совета тогда назвали в шутку эту концепцию «Одой саду». 

В 1997 году сад посетил патриарх Алексий со своей свитой, в том числе с наместником Соловецкого монастыря архимандритом Иосифом.. Они попробовали воду из колодца с родниковой водой. Название ботанического сада Хутор Горка никаких возражений не вызывало.

Коллекция растений в 90-е годы пополнялась на основе принятого плана, создавали тематические коллекции лекарственных, кормовых и декоративных растений, восстанавливали исторические посадки, делали попытки создания коллекции редких местных растений, проводили ландшафтные работы, создавали экспозиции под открытым небом и в здании Дачи архимандрита.

В 1997-2000 годах фирма ООО «Русский сад» была привлечена для проектирования перспективных работ и создания научного Проекта сада, что могло позволить привлечь средства из федерального бюджета на восстановительные работы. Институт Урбанистики в это же время создавал проект реставрации часовни.

Сохранилось несколько видов часовни Александра Невского 19 века. Её особенностью было устройство смотровой площадки вокруг главы. Ведь оттуда был прекрасно виден монастырь и залив Благополучия.

Возможно, в исторический монастырский период с необычных надстроек часовни можно было вести наблюдения за подходом вражеских кораблей во время Крымской войны. Конструкция площадки менялась и перестраивалась монастырём минимум 3 раза, так как подбирали наиболее рациональную для обслуживания такого неординарного устройства, учитывая большое количество снега на Соловках.

Фотографии их были найдены сотрудниками Ин-та Урбанистики (СПБ). Заказанный мной Проект реставрации часовни был выполнен в 2000-ом году, но до сих пор не реализован. Часовню подремонтировали, законсервировали и закрыли.

Часовня Александра Невского со смотровой площадкой на горе Хутор Горка. Это один из её трёх вариантов 19-го века, выявленных проектровщиками, отразившийся также в одном из проектов реставрации, но не исполненный, как и другие.

Таким образом, в 2000-ном году две фирмы заканчивали проектирование реставрации часовни Александра Невского и Территории сада Хутор Горка, в частности — проекта ландшафтных рубок. Главным их смыслом и целью было сохранение как исторических построек, так и микроклимата местности, природных и рукотворных достопримечательностей, среди которых были даже некоторые дупла и гнезда птиц, ныне уже несуществующие, ликвидированные, как и название сада, по указу руководства музеем после моего увльнения непонятно зачем.

Волонтеры сада строят забор. Руководить их работами взялся Сергей Кошурников — совершенно добровольно и безвозмездно

Но чтобы понять историю названия Хутор Горка, придется погрузиться в историю музея-заповедника 1998-2000 годов.

Эта история не отражена ни в одном источнике, хотя она могла бы занять объем книги. Затронем её кратко.

В эти годы я руководила музеем-заповедником (СГИАПМЗ). На должность директора меня назначили с 16.6.1998 года, хотя предлагали её ещё в середине октября 1997 г, так как директор А.Я Мартынов сообщил Комитету по культуре о своём уходе, что мне и передали. То, что музей-заповедник тогда был в глубоком кризисе, это ещё мало что сказать.

В 1997 году я отказалась принять музей, не представляя, что делать с тонущим учреждением — без всякого снабжения, без выплат зарплаты, без коммуникаций, с пустыми складами, морем долгов и т.п.

В СГИАПМЗ тогда назначили с декабря 1997 года (или ранее) и.о. директора Бориса Николаевича Орунова, а А.Я Мартынов вернулся на должность замдиректора но научной работе.

Однако, во всех справочниках музея и области сказано, что А.Я Мартынов был директором СГИАПМЗ по 1998 год включительно. Не знаю, что имеется ввиду. К весне 1998 года, видя, что никто не берет умирающий, по сути, музей-заповедник, утопавший всё больше в долгах, с отключенным электроснабждением и отоплением, я решила сначала ознакомиться хотя бы с азами менеджемента, прошла курсы бухгалтера и менеджера.

Близился туристический сезон почти бесхозного музея, в котором было временное руководство. Тогда я взялась исполнять должность директора СГИАПМЗ, приняв дела у Бориса Николаевича Орунова в июне. 

Что я получила от предыдущих директоров СГИАПМЗ?

Отвечаю: 14 копеек на счету, притом все счета были заблокированы, положить на них ничего нельзя — снимут за долги, поэтому рассчитаться по безналу тоже нельзя. Долгов разным организациям — более 1,5 (полутора) миллионов при финасированнии — не более 500 тыс в год на все нужды и зарплату немалого музея-заповедника (более 70-ти постоянных сотрудников плюс сезонные)!!!

Оказалась закрытой Инспекцией маломерного флота музейная лодочная станция — был сломан причал и никто не собирался его ремонтировать, досок для ремонта не было. Лодки были разворованы, либо розданы — 64 числилось, но в наличии порядка 15-ти, нет электроэнергии и отопления, периодически отключали телефон и воду, а туристический сезон начался, в путевках — экскурсии по канальной системе озёр и мн др…

Сотрудники находилось в холодных и тёмных помещениях бывшей Петербургской гостиницы (памятник истории и культуры, 1834), где было тогда главное рабочее и  административное помещение учреждения (лишь отдел фондов был в другом месте). Сидели даже летом в валенках, замерзала паста в авторучках, не только люди (это же островной север, летом в помещениях было 5-10 градусов). 

Не работали компьютеры, секретари достали механические пишущие машинки, чтобы поддерживать переписку. Информация в музей поступала по самым примитивным каналам или не поступала вовсе.

Итак, сезон 1998 года начался. И вот я приняла в июне нерабочие автобусы и машины, пустые склады, нет никаких запчастей, купить не на что. В относительно рабочем состоянии был только небольшой теплоход Печак на 15 мест.

Здание памятника монастырского времени — Петербургская гостиница (1834) после ухода Войсковой части с архипелага в 1990 г. Музей-заповедник переехал сюда к 1992 г. Отопление там было проведено от котельной, печи не сохранились. В 1996-1998 годах за долги Соловецкая элетростанция отключала там электроэнергию, сначала периодически, а в начале 1998 года — полностью, котельную музею пришлось закрыть, кочегаров уволить. Отопление не работало.  

Почти 2 года работы (1998-2000) ушло у меня на погашение долгов музея-заповедника, копившихся до того 4 года. Оказалось, что никто в музее до меня вообще не занимался их погашением!

Напротив, предыдущие руководители полагали, что государство оплатит их долги, рано или поздно, а теперь эти же предшествующие мне руководители так и пишут в «исторических» материалах: «государство погасило долги».

Но это совсем не так! 

Может, в администрации СГИАПМЗ и полагают, что всё оплатило государство, а может так удобно думать! Официальный печатный «Дайджест» музея-заповедника (Материалы к истории СГИАПМЗ… выпущенный уже 4 раза), указывает на эту несуществующую историю, да и не только на неё, да и не только дайджест!

Открыв недавно один из таких сборников (выпуск 2017) я ещё увидела и свою фамилию на второй его странице — оказывается исправления вносились при моем «участии». А я даже и не знала никогда о подготовке этих изданий, тем более не знакомилась с их текстом. Я не живу на Соловках с 2003 года, не работаю в музее с осени 2002. 

Погашение многолетних долгов СГИАПМЗ, описанное в  Материалах СГИАПМЗ — это либо заблуждение, либо просто ложь.  

Например, музей-заповедник везде пишет, что «Правительство погасило долги». Вот так мне повезло, что я была назначена директором, а тут Правительство разбогатело, долги погасило. Это чудовищное искажение фактов, недопустмое для учреждения — тем более называенмого историческим! 

Музей дорогой! Никакие долги музея-заповедника из Бюджета никогда не погашались, как это записано в музейных «исторических» (псевдоисторических, если честно) юбилейных Дайджестах и даже в растиражированных печатных изданиях музея-заповедника и его руководителей!!!

Такое погашение запрещено законом (!), а я его не нарушала. Даже своей истории СГИАПМЗ знать либо не хочет, либо эта история кому-то не нравится..

Руководители музея-заповедника, у которых я приняла учреждение (А.Я.Мартынов в 1994-1997 и Б.Н.Орунов в 1997-1998) копили годами и месяцами долги, ничего не делая для их погашения! Я долги получила «в наследство» от них вместе со СГИАПМЗ и его разрушенным хозяйством. Я погашала эти долги с большим трудом, по копейкам, в своё личное время. Теперь же вы везде пишете, что их чуть ли не автоматом кто-то погасил! Но главное из этой истории ещё впереди статьи.

Объясняю тем, кто так и не узнал, откуда что берется в бюджетном учреждении и почему именно бухгалтерия и руководство СГИАПМЗ 80-х-90-х накопило большую часть долгов, а не государство.

Кто погасил долги музея-заповедника?

Соообщаю для руководителей и сотрудников СГИАПМЗ.

Даже если вы получили зарплату в 5 рублей вместо пятисот или тысячи, вы обязаны отчислить деньги с этой суммы в фонды (это ваша личная обязанность, а не государства, как вы пишете). И не важно, делаете это вы сами или за вас это делает бухгалтерия. К сожалению, бухгалтерия чаще всего это тоже не делала, но стала делать лишь после моего возмущения и взбучки.  

Долги в Пенсионный фонд, ФСС, ФМС, ОМС  (названия менялись) — это вообще не долги государства, как вы пишете, а это Ваши личные долги — людей, получавших зарплату, дорогие сотрудники и руководители СГИАПМЗ 1990-х! А накопили вы их только в фонды к 1998 году более 800 тысяч руб, т. е. больше размера годового тогдашнего бюджета. Вы и бухгалтерия, в нарушение закона, просто не отправляли отчисления в фонды.

Ни в одном бюджетном учреждении области таких долгов, как у СГИАПМЗ, не было! Все музеи уже максимально их сократили, так как работали, а не ждали «манны небесной». Кроме того, СГИАПМЗ только при мне начал работать с партнерами по зачетам и погашать долги другим учреждениям.

Предшествующее мне руководство СГИАПМЗ не делало это годами, обосновывая тем, что музею дали не всю зарплату и что-то государство не оплатило. Ну а мне, кроме долгов сотрудникам и долгов самих сотрудников, пришлось погашать ещё и начисленные на эти долги, ваши долги, Пени.

Вы накопили своих личных долгов больше годового бюджета. Кроме того, вы накопили долги организациям-партнерам.

Более миллиона рублей долга было десяткам организаций. Соловецкой электростанции мы были должны около 600 тыс. руб. Другим организациям мы должны были за воду, телефон, ремонтные работы и мн.др., за разные услуги сторонних организаций. Эти, как и все другие долги, мы погашали частями и частичками с Верой Михайловной Власовой ценой немалых усилий и личного времени в течение двух лет! 

В 1998-1999 годах Электростанция не соглашалась подавать электроэнергию ни на каких условиях, даже при сокращении им нашего долга. По их требованию я даже купила им бетонные столбы и кабель (кабель сама везла в снятом отдельном купе поезда из СПб). Но и это не помогло

Осенью 1998 года электричества так и не было, поэтому мы вынуждены были переехать из здания «Петербургская гостиница», т.к. там не было печей, электроэнергию не подавали, котельная не могла работать. Становилось всё темнее и холоднее. Мы организовали переезд всего коллектива в Святительский корпус на территории крепости монастыря, где можно было топить печи. Пришлось добывать дрова.

Слева — Святительский корпус, куда мы переехали, на заднем плане — Благовещенский корпус, где находился отдел фондов. Зимой вокруг были сугробы снега. Никакой техники не было. Дворник расчищал дорожку для прохода к дверям. Фото из инета.

Подачу электричества с 9 до 17 часов организовал зам. директора по хозяйству Б.Н. Орунов, установив движок (генератор), который он сам когда-то привез на Соловки, в Новобратском корпусе и проведя оттуда кабель и провода.

Стена Святительского корпуса с проходящим кабелем в Благовещенский корпус, где работал отдел фонодов, фото 1998. 

Электричества не было до осени 1999 года, пока я не погасила все долги Соловецкой  электростанции, на что ушло у меня более  года. Даже ещё летом того года наша большая экспозиция в Настоятельском корпусе монастыря была отключена от электроэнергии. Но мы, рискуя конечно, всё же запустили её. Туристы тогда ходили по залам со свечками, следом за ними шли смотрители. Но зато было похоже на монастырские времена.

Святительский корпус после ремонта и частичной реставрации. В 90-е годы он выглядел совсем иначе. Но тогда не было у нас смартфонов, фотографий в музее сохраниллосьочень мало. Фото из инета. С.caption/ На первом этаже располагались сторожка, фотолаборатория, реставрационная мастерская художников.

Как же мы смогли работать, будучи в долгах, когда нечем платить?

С трудом, конечно, с очень большим трудом. Пришлось многим организациям чуть ли не в ноги кланяться. Например, Севмашпредприятие Северодвинска изготовило нам 15 новых пластиковых лодок в конце 1998 года — без копейки живых денег, по трехъярусному зачету! На следующий год их специалисты приезжали на Соловки и выполнили капитальный ремонт ещё трёх лодок за счет заработанных летом на туризме собственных средств музея.

После сезона 1998 года осенью я узнала, что у теплохода Печак закончился регистр плавания. Кроме того, нужен был его капитальный ремонт, замена многих деталей и механизмов. По новым требованиям морской инспекции надо было установить современное навигацонное оборудование, заменить плоты, детали мотора и др. А денег на это ещё почти нет.

Теплоход Печак был отправлен нами в Северодвинск на завод, где его ремонтировали до середины июня 1999 года с оплатой большей части работ тоже по зачету. Ремонт и получение регистра заняли более 9 мес. А уж сколько нервов было истрачено, в том числе у его команды, которой долго пришлось жить в Северодвинске (таково условие ремонта)! Разве об этом напишут в истории музея?!

В Северодвинске, как и в Архангельске, музей-заповедник представляла Вера Михайловна Власова. Ей тогда пришлось частенько ездить и в Северодвинск. Ремонт Печака был частично оплачен по трехэтажному зачету, так как это предприятие нам не было ничего должно. Пришлось найти того, кому были должны они. 

Также поясню для исторических опусов и чудо-писателей музейных Дайджестов, что любые долги погашать из бюджета запрещено законом!

Долги-то были за прошлые годы, а бюджет — за текущий. Попробовала бы я взять хоть копейку из бюджета для погашения долгов — было бы нецелевое расходование. Я могла даже оказаться в местах, «не столь отдаленных». Тем более, ничего нельзя было брать из федерального бюджета в 1999 г!!

Долги областного бюджета федеральный бюджет никогда не погашал, дорогие сотрудники музея-заповедника, не желающие знать реальную историю! Но где только не рассказаны эти сказки исторического музея!  

По завершению моей работы в должности директора в музей приезжали (вернее, были вызваны) две комиссии КРУ и аудиторские проверки в поисках финансовых нарушений и моих просчетов., Просматривали все возможные бумаги. Увы — безуспешно, а ведь очень старались.

Как мы выживали и выжили тогда, когда музей был на грани закрытия — до сих пор никто не поинтересовался. Где уж там историю Хутора Горки изучать! А делали долги не мы. При мне долг не вырос ни на одну копейку. «Благодарность» музея нам с Верой Михайловной «бесконечна».

Эта история никого в музее-заповеднике не заинтересовала до сих пор. Всё, что я находила возможным погасить, Вера Михайловна должна была согласовывать в ряде инстанций в Архангельске. Она также помогала снабжать музей материалами. Теперь там работает целый отдел музея-заповедника, а Веру Михайловну весной 2005 года сократили при расширении всего штата и при молчаливом согласии коллег.

Власова Вера Михайловна (слева) и Петрунина Валентина, бывшие сотрудники СГИАПМЗ после его юбилея осенью 2017 года. Жёлтую куртку Вера Михайловна взяла у кого-то из соловецких знакомых, т.к. замерзла. С этой курткой случился курьезный случай. Вера Михайловна пошла в ней в административное здание СГИАПМЗ, договорившись с администрацией. В музее на входе дежурит охрана — обычно женщина. Охранница проявила бдительность и не пустила Веру Михайловеу в музей, закричав на неё, что ей не разрешили пускать «желтую прессу». 

Итак, никакое «государство», как указывают сотрудники музея в своих публикациях, материалах и дайджестах, долги не гасило. 

Думаю, у Комитета по культуре области цели погасить наши долги вообще не было. Нужна была только организация без долгов.. А уход учреждения на федеральный бюджет — тем более, совсем не нужен. Но когда два музея области всё же ушли в подчинение Минкультуры (второй — музей Малые Корелы, ушедший ещё раньше нас), то область хотела их оба вернуть любой ценой.

Может, это невозможно, скажете?

Вот тогда и придумали такую схему. Хотя я о ней не знала в те 90-е. Вернуть можно было, объединив два федеральных музея в одно учреждение. Например, Агентство музеев-заповедников при Комитете (Министерстве) по культуре области. Конечно, со мной этот план был бы невыполним — слишком дорогой ценой я вывела музей на федеральный бюджет. Для Лидии Андреевны Бострем, директора музея Малые Корелы (царствие небесное уважаемой женщине), такой план тоже был шоком.

В период 1998-2000 годов, так мне «повезло», 2 раза меняли министров. Сотрудники Минкультуры при этом считались «в отставке» по нескольку месяцев. Прискорбно для нас было и то, что ликвидировали в Министерстве Отдел музеев-заповедников, который помог нам перейти на федеральное финансирование и в подчинении которого мы поначалу были.

Его поглотил Отдел музеев, а мы перешли в его подчинение. Именно отдел музеев-заповедников отстаивал интересы организаций с природными территориями. Это было также заботой и министра В.К.Егорова, выступившего с этой проблемой на Совете федераций 16.10.1998 г. Но отдел музеев совсем не желал иметь проблемы с природными территориями.

После перевода всех музеев-заповедников в Отдел музеев последний стал менять «правила игры». Будучи противником природных музеев-заповедников, руководители отдела мне говорили, что лес им совсем не нужен, даже предлагали «отдать его кому-нибудь», старались перекроить наш Устав, включавший главы о природной части СГИАПМЗ и её охране, были противниками Закона о музеях-заповедниках, прошедшего тогда уже 2 чтения в Госдуме и поддерживаемого министром В.К.Егоровым.

Но отдел музеев добился своего… Закон так и не приняли, а министра Егорова сняли в начале 2000-го года. Для Соловков они тоже хотели подобрать «своего» руководителя, о чём мне намекали — ведь я биолог. Для меня природные и историко-культурные ценности были одинаково важны.

Другие отделы  Минкультуры нам всё же помогали. Например, Отдел технического обеспечения, вскоре после того, как я заключила с ним договор о техническом оснащении, послал нам мощный компьютер и факс, что было тогда просто дорогущим подарком. А вот отдел учреждений ЮНЕСКО даже не знал, что Соловки приняты в этот список (а приняты ведь первыми!). Пришлось им подавать сведения. 

Никакого правительственного постановления о нашем переходе в подчинение Министерства, о котором пишут музейные Материалы и «воспоминания» сотрудников не существует и никогда не было!

Сотрудники и руководителя СГИАПМЗ, господа историки! Если вы указываете на Постановление, то хотя бы привели исходящие данные — дату и его номер, да и копию могли бы запросить. Либо попытались бы его рочесть. Но нет. Постановления никто не видел, но историки пишут, а может верят.

Нет такого постановления, музей-заповедник!

Да, нам помогали в Правительстве перейти на федеральный бюджет осенью 1998 года. Большое участие в этом принял Архангелов Сергей Александрович, нач. отдела Департамента массовых коммуникайий, культуры и образования Правительства РФ.

Но решение принимало Министерство культуры, т.к. ему были делегированы такие права! Что же вы своей истории не хотите знать!?

До конца 1998 года мы еще были на финасировании области, поэтому даже зарплату почти не получали.

Чтобы мои сотрудники смогли получить что-то без зарплаты, хотя бы к Новому году, я «по зачету» в декабре 1998 г приобрела полный самолет разных продуктов в архангельской фирме Валерия Кравникова. Потом бухгалтерии пришлось рассчитывать выдачу зарплаты ценами на эти продукты и каждому отвешивать. Но все сотрудники, конечно, считают, что это область просто хотела избавиться от продуктов, спасибо никто не сказал. 

Областных долгов по зарплате Минкультуры никогда на себя не брало и брать не собиралось, как пишут музейные историки. Может, вы что-то из реальной истории отразили в своих «исторических» Материалах?

С учреждениями области мне тоже пришлось работать практически без денег. Тем не менее, мы план весь выполнили. Отчеты есть в архиве за 1998 и 1999 годы (должны быть, вернее, хотя мне их теперь отказываются даже показать): «Нельзя без особых  распоряжений», — ну хотя бы сами посмотрите.

А вот за 2000-ный год музей уже отчет вообще не делал — единственный раз за всю его историю! Поэтому сейчас можно говорить, что мы и не работали. У меня остались документы того времени, но музею они не интересны, видимо. Думаю, что теперь музей и не представляет, как приходилось работать в 1998-2000 годах. 

Например, в августе 1998 года утопающий в долгах музей принял и организовал работу Международной группы ИКОМОС, которая обследовала архипелаг для придания ему статуса охраны всей территории, а не только памятникам монастыря.

Предварительное положительное заключение комиссии и согласие Комитета ЮНЕСКО принять Соловки в Список со всей территорией и даже окружающей морской зоной (раширить охранный статус) было получено через год (но само письменное заключение пришло осенью 2000-го года, когда только вступил в должность директора М.В.Лопаткин).

В 1999-м году мы уже начали готовить материалы для такого решения Комитета ЮНЕСКО. Арендовали самолет для съемок Соловков с воздуха, съемку выполнял фотограф Ю.Гендлин. Со съемочной группой заключили договор о снятии видеофильмя о природе Соловков, и она приступила к работе.

Все мои усилия по повышению статуса Соловецкого архипелага в Списке ЮНЕСКО оказались напрасными. После моего ухода музей-заповедник отказался от расширения его статуса в ЮНЕСКО, договора расторг.  Полагаю, что этим Соловкам нанесён огромный и непоправимый вред.  

Не только эта, но и почти вся история этого времени оказалась  стертой!

Я ушла с должности директора в конце августа 2000 г, уволилась из музея через 2 года после этого описанного выше кошмара (описанного в небольшой его части, конечно).

Ну зачем отражать чужие достижения? Хотя достижений тогда было очень много. Да и музей остался цел благодаря им. В исторических Материалах СГИАПМЗ этой истории нет.

Между тем, персонал СГИАПМЗ сидит в Настоятельском корпусе, который был при мне в плачевном аварийном состоянии. Там шли археологические работы под руководством В.А.Бурова (См.В.А. Буров. Итоги археологического исследования в Новобратском корпусе Соловецкого монастыряю Можно прочесть на сайте Соловецкого монастыря).  

Я и Гришанова Ольга на фоне Новобратского корпуса до начала его рестарации. 1998 г

С трудом мы уговорили кооператив Палата взяться за его реставрацию в 2019 году, т.к. его интересовали другие объекты. Заказана была также частичная реставрация Казначейского корпуса с устройство там туалета для туристов, что было выполнено через год.

Давно сотрудники сидят в теплых помещениях с электроэнергией и всеми коммуникациями. Ну и пишут Дайджесты, в том числе. Но вы нигде в истории СГИАПМЗ не найдете правды даже о реставрции хотя бы главного его административного здания. 

Новобратский корпус после реставрации. Справа виден фрагмент Филипповской церкви, которую также рестарировал кооператив Палата в 1998-2001 гг. 

Такой бвла Филипповская церковь в 1998 году. Вид с южной стороны.

В 1998-ом году мы возобновили выпуск печатных изданий после многолетнего перерыва. На складе были тысячи карт и наборов открыток, но куда они потом делись — непонятно. Даже подаренные мне лично за мое редактирование издания 90 наборов открыток, изданных в Петрозаводске, исчезли. Всего их привезли 2090 наборов в августе 2000 г, из которых 90 — мои, но я так ни одного не видела, т.к. привезли их именно в первый день передачи дел новому руководству..

Также я выкупила весь остаток крупноформатных наборов открыток Юрия Холдина (2000 штук), но все они тоже исчезли. Потом я их видела в сувенирном киоске, но сдал их не музей, а больше их ни у кого не могло быть, кроме музея-заповедника.

В типографии была готова Брошюра В.А.Бурова Головленкова тюрьма, мы 2 года участвовали в издании с Краеведческим музеем книги «Ткани и одежда Поморья из Собрания Соловецкого музея-заповедника», отпечатанной в 2000 году и мн. др.

Мне удалось приобрести двухкомнатную квартиру в посёлке Соловецкий (ул.Приморская) для расширения штата музея-заповедника. Потом в ней жили сотрудники музея-заповедника Т.Новинская и О.Бочкарёва. Зарегистрировать квартиру было поручено адвокату, у него были и документы в Архангельске. Однако, его тоже уволили, ничего не спросив ни у меня, ни у него. Потом документы на эту квартиру музей доставал повторно.  

Филипповская церковь стала такой после реставрации кооперативом Палата к 2000 году, интерьеры тоже были частично реставрированы, установлено отопление. Верхние ярусы этой церкви, разобранной после пожара 1932 г., выполнить никто не взялся. Фото с сайта oldboy.icnet.ru

В здании «Петербургская гостиница» мы сделали платное общежитие, впервые получили лицензию на его деятельнрость. Там были выставки, работал буфет, осенью были выставки-ярмарки работ соловчан.

Мной был заказан и Проект реставрации этого здания ин-ту Урбанистики. Предполагалось восстановление интерьера отдельных комнат, для них я приобрела и привезла мебель 19 века. Были заказаны очистные сооружения на месте бывшей теплицы войсковой части. После моего ухода заказ на проект был значительно изменен — ни интерьеров, ни очистных сооружений решили не выполнять, мебель исчезла. 

К 2000-летию от Рождества Христова в августе мы создали постоянную экспозицию «История христианства и Соловки. Возрождение монастыря на острове Анзер», которая почему-то исчезла почти сразу после её создания и моего ухода с должности директора (ТЭП — О.Волков, проект и реализация оформления — А.Баженов, монтаж — А.Сошина и сотрудники отдела фондов и др.).

На следующий год (2021) Александр Баженов приехал на Соловки и сразу пошел посмотреть свою выставку. А выставки в 2021 году уже и не оказалось! Эту постоянную (!) экспозицию разобрали, не открывая.

Я видела, как Саша плакал. Он умер через 2 месяца после этой поездки на Соловки. А на Соловках он оставил часть своей души — в экспозиции, посвященной Соловецкому лагерю особого назначения, дополненной нами в 1999 году, в выставке Музей-аквариум и вот в этой, созданной к истории Христианства на Руси, которую убрали, чтобы не было никаких следов моей деятельности.

Но вернемся в 2000-ый. Наступил август, когда музей почти без отдыха работал на туристических маршрутах, в экспозициях и в экспедициях. В тот сезон уже было заключено 28 договоров с турфирмами, взяты в аренду некоторые частные суда в помощь музейному Печаку. Музей-заповедник принял 6500 туристов, 19973 посетителя (по отчету Зав. экскурсионным отделом при передаче дел новому руководству в сер.августа), хотя сезон ещё продолжался до середины сентября. В Материалах СГИАПМЗ оказались совсем другие цифры.

Давайте заглянем в его Дайджест (Материалы к истории… исторического музея, т.е. СГИАПМЗ) — вот страница 1998-2000 годов:

Вот чудеса! Оказывается, музей-заповедник вообще не работал — почти сто его человек (включая сезонных) просто ничего не делали! Даже и туристов на Соловках почти не было — где только взяли такие цифры?! Музей лишь проводил археологические экспедиции. Вот весь год не работал, а потом ещё и уезжал на Анзер или на Жижгин.

Да, я разрешала зам. директора СГИАПМЗ  археологу А.Я Мартынову уезжать в летние экспедиции, хотя зимой он почти постоянно был на больничном, меня ни разу не замещал. Именно в связи с этим я почти не уходила с работы. Мой рабочий день составлял не меньше 14-16 часов в сутки. Может, мне кто-то платил за переработку? Увы, такое было даже невозможно. Ни одной копейки из собственных средств СГИАПМЗ я не получала.

Из-за этих ежегодных экспедиций, а зимой — больничных, мне приходилось выполнять работу свою и замдиректора, находсь в музее по 12-16 часов в сутки. А мы только фестивалей в 2000 году провели три за сезон (один из них — междунароный), реставрационные работы расширялись.

Кооператив Палата реставрировал Филипповскую церковь, Новобратский корпус, частично — Казначейский корпус, Троицкий собор и мн.др., а вы ничего этого и не заметили? Отчет за 2000-ный год вообще в архиве музея отсутствует, т.е. реальная история не сохранилась! Но за предыдущие года она есть, и это хорошо известно составителям «Материалов..»

Указанные в дайджесте цифры количества принятых музеем туристов и посетителей даже не близки к реальным — это просто фальсификат. 

В те жуткие годы я уходила с работы в десятом или одиннадцатом часу вечера, когда в экспедициях уже спели все песни и легли спать. Тогда я только гасила свечи, т.к. подача электроэнергии прекращалась в 17 часов. Но история СГИАПМЗ 1998-2000 гг в музейных Материалах, как мы видели выше, отсутствует! 

Недавно я увидела в нём ещё и свою фамилию на обратной стороне обложки — оказывается, я участвовала в его исправлениях и изменениях (?!). Но этого тоже никогда не было! Я вообще не знала, когда готовились эти выпуски, не видела даже проектов их текстов, я с осени 2002 года не работаю в СГИАПМЗ.

На юбилейные торжества, которые проходили каждые 5 лет, я была приглашена официально (т.е. с подписью Приглашения директором музея-заповедника) лишь однажды, в 2007 году, когда музей награждал достойных сотрудников некими медалями.

Ну я честно хлопала награжденным и их победному маршу. Да, кажется тогда я и увидела, что меня даже в списке музейных директоров нет. Возможно, я сказала всё, что я думаю об этом (в следующих выпусках я увидела, что одну строчку мне отвели — наверное, это и считается моим «участием»).

Зато мою фамилию изъяли из официальной Энциклопедии Архангельской области (!), где я вообще не указана среди директоров музея-заповедника. Кто же был директором в то время, когда я делала вышеописанную работу?! Оказалось, что этот ужас мне приснился. Загляните в Поморскую энциклопедию!

Там же ещё и подписались под враньём моей фамилией. Этот период моей работы просто поделили между собой предыдущий и последующий директора. И как только они приняли на себя такой «позор», если музей в это время ещё ничего и не делал?

Чудеса просто! Да, редакция извинялась потом, когда я к ним обратилась. Но ведь что написано, то написано — разошлось огромным тиражом! Позорище! Музей исторический, вот Ваша история, это вам не «Летописи» писать:

Когда же закончилось мое руководство благословенным СГИАПМЗ, изъятое из его истории?

В 2000-ом году однажды в конце летнего сезона Министерство культуры  предложило мне написать заявление на должность замдиректора. Эта история длинная, и здесь я описывать её не буду, но она имеет частичное отношение к нашей теме, т.е. и к теме Ботсада. Кого замещать, я не ведала и сразу отказалась, попросив вернуть меня в штат Ботсада без указания числа, т.е. в последующем. Но я не знала о такой «прыти» и не думала, что решение уже давно готово.. 

Далеко не все сотрудники музея-заповедника были рады смене руководства. И вот что интересно: 22 сотрудника обратились ко мне письменно с просьбой отозвать из Минкультуры моё заявление об уходе, а также отправили в Минкультуры подтверждение о несогласии со сменой директора. 

Спасибо всем подписавшим за участие и доверие, дорогие мои сотрудники! Я знаю, что подписанты имели неприятности. Источник ищите не у меня! Ваше обращение я сразу спрятала и никому никогда не показывала до сих пор. Это значит, что тот, кому предложили подписать, запомнил какие-то фамилии и сообщил о них руководству.  

Да ведь никакого заявления в Минкульте от меня и не  было — было лишь мое согласие уйти без указания даты и должности, да и то я отозвала, раз они его «неправильно поняли» — тогда оказалось, что сменить меня надо срочно, срочно! Но если руководство что-то захочет, то сопротивление бесполезно.

А вот несколько музейных сотрудников были осведомлены о готовящейся «смене власти», причём гораздо раньше меня — почти на 2 мес. Я теперь знаю, какие! Председатель Комитета по культуре области Л.Е.Востряков это с ними согласовал. Но они молчали. 

Договор же с Микультуры у меня был таков, что меня могли и не спрашивать, т.к. там не были указаны сроки работы. Когда я это поняла, то вспомнила, как секретарь, которой я должна была сдать подписанный  и направленный мне проект договора (это было в начале 1999 г), где указаны были условия и зарплата в 4 тыс, спросила так настороженно: «А Вы что — согласны?» — и почти покрутила у виска пальцем. Меньше 10 тыс руб директора, оказываается, не получали, да и договор без срока мог быть расторгнут в одностороннем порядке. 

В середине августа (точнее — 15.8.2000, а не 8.8., как пишет Дайджест СГИАПМЗ как первое событие в жизни музея в тот год (оказывается, работа только началась после нашего «сумашедшего» туристического сезона) приехал новый директор Лопаткин М.В. (царствие ему небесное).

Он показал мне приказ, по которому я уже неделю как не директор! Всё бы ничего — не директор, так не директор, но я ведь заключала договора и брала на себя множество обязательств перед людьми.

Я не просто так сидела по 15 часов в учреждении! Я подписывала море бумаг, договоров, приказов, заявлений и прочего.. Ко мне очередь иногда была на 2 этажа Святительского корпуса, а заместителя не было — тогда он был в экспедициях…

Получилось так, что я подвела всех людей, начавших работу по этим и предыдущим договорам, т.к. всё было расторгнуто почти в одночасье — даже сезонные уборщики маршрутов были уволены, что привело к быстрому захламлению туристических стоянок.

Перед приездом М.В.Лопаткина, когда уже председатель Комитета по культуре области Л.Е.Востряков сообщил мне о приезде нового кадра то пообещал мне, что никакие договора расторгнуты не будут. Но уж где там! 

Осенью 2000 года ещё приехали какие-то люди из чужих организаций и даже из других регионов и подписали странный документ (а может и не приезжали, но подписали) о том, что музей, якобы, «находится в кризисе», т.к захламлены туристические маршруты. Здорово?!

Музейная же история 2000-го года в музейных «Материалах» теперь начинается с середины августа, причем со значительными искажениями. А мы тут про «Хутор Горку»! Бедный сад попал в круговорот этой политики. 

Так причем здесь сад? Сейчас скажу.

Хутор Горка — одно из самых посещаемых мест Соловков, хотя экскурсии музея-заповедника по саду длятся всего 20-30 минут — обычно после поездки на Секирную гору, по пути в посёлок или из посёлка. Лишь изредка бывают часовые экскурсии. А там есть, что посмотреть и рассказать.

Новый директор Михаил Васильевич (царствие ему небесное) начал сразу доказывать, что пришел не зря, должен все изменить, а до него все было неправильно. Он предложил мне должность его заместителя, но я отказалась.

В октябре 2000-го за моё неповиновение был созван Методсовет, которому было приказано заново рассмотреть «Историю и концепцию развития сада» написанную мной в 1990-1994 годах (откопали в архивах!).

Эта «Истоирия и концепция…» была принята к действию Решением Методсовета музея-заповедника в 1995-ом году и реализована практически. Однако, сотрудникам было предложено высказать критические замечания, то есть не принимать документ.

И вот те же сотрудники, которые утвердили мою концепцию 5 лет назад, стали выступать поочередно. Поглядывая на нового начальника, потребовавшего «осудить и отменить», а затем глядя на меня «на голубом глазу», стали произносить такие фразы: «Концепция слишком многословна» (там слов много — это правда); «Надо разделить на главы» (а там уже было 10 глав); «Эпиграф неточен» (а как он может быть неточен, если эта фраза не моя, а Фрэнсиса Бэкона: «Всемогущий Бог первым насадил сад») — как перевели, так перевели.

Говорили, что «Не сформулирована миссия», «Неправильное название«, т.е. я дала саду «лагерное» название!!! — вот  откуда «ноги растут» и т.п.

По выступлениям членов музейного Методсовета и примкнувших к ним приглашенных было понятно, что никто концепцию не читал, а то, что читал 5 лет назад, давно забыл, но «критические замечания» высказывали с удовольствием (как это нам знакомо, правда?).

Только Сережа Морозов сказал «Что вы, ребята, хорошая концепция, можно работать.» Сережа вообще был Человек по жизни! Царствие ему небесное. Да Концепция-то уже была не нужна — зачем было её обсуждать, опоздали с критикой, почти всё было исполнено в саду. 

Когда я посмотрела протокол заседания Методсовета о Концепции развития Ботсада, сразу вспомнила протокол сессии ВАСХНИЛ, который читала ещё в студенческие годы — по такому же сценарию Лысенко разгонял генетику как лженауку. А я заканчивала, как раз, кафедру генетики Биофака ЛГУ.  

Короче — предложили мне все переделать, даже создать комиссию, чтобы разработать новую концепцию, так как я, конечно, «не справлюсь». Ждала я эту комиссию, ждала, но потом всё это просто «быльём поросло» — никакой комиссии никто создавать не собирался, про концепцию с исторической справкой давно забыли. Ну обругали и ладно — даже стрёмно, никому ничего больше не надо было.

Но название-то сада «Хутор Горка» отменили как лагерное! С тех пор это «Комплекс Макарьевская пустынь — Ботанический сад»

Фирме Русский сад изменили проектное задание — вместо разработки проектов реставрации, мелиорации затапливаемых мест и проекта ландшафтных рубок ей поручили сделать эскизы планшетов и закончить проектирование. Снабжение сада необходимыми материалами было прекращено — ни одна моя заявка мне подписывалась.

Ещё в 2000-ом году я приобрела в СПб и привезла на Соловки километр (!) сетки для ограждения Ботсада и защиты его от зайцев. Куда она потом делась? Теперь уж не узнаем. Сетку устанавливали после моего ухода из музея-заповедника. Сейчас там установлена другая, слабая сетка. Поэтому сад как повреждали зайцы, так и повреждают.

Что касается названия, то казалось бы, название — ещё не история, но и это оказалось не так. Что теперь говорит каждый экскурсовод? Все они, как мантру, повторяют одну версию о названии местности.

Вкратце она звучит так: «Это была Макарьевская пустынь с 1822 года, которой при лагере дали название «Хутор Горка, теперь территорию снова называют Макарьевская пустынь». Эта версия разошлось и продолжает расходиться по десяткам справок о Соловках. Но что же здесь неправильного?

Кто назвал местность «Хутор Горка»?

Как было сказано в «Концепции», пустынь уже к 50-м годам 19 века функционально превращается в скитское хозяйство монастыря и иногда называется Пертозерским скитом одновременно со старыми названиями.

Сохранялись и другие названия — Макарьевская пустынька, Макарьево, Хутор Горка (в соответствии с ее рельефом). Да, да — именно название Хутор Горка встречалось уже в середине 19 века, а могло быть и раньше. Оно продолжало употребляться более сотни лет. 

Каменная лестница, которая вела на гору Хутор Горка. Она была устроена, предположительно, напротив входа в келью основателя пустыни Макария, фундамент которой был найден археологом Ю.Б.Бирюковым в 1998 году. Фундамент и лестница теперь незаметны в саду и не музеефицированы. Фото soglasnaya с сайта tetkam.net

На территории Макарьево были кельи «для монашествующей братии», как свидетельствуют Летописцы. Археологом Бирюковым Было найдено в 2000-ом году место одной из келий монахов, уходивших в эту пустынь «на безмолвие». Он предположил, что в середине 19 века среди них был монах Никодим (по Соловецкому патерику), который провел в одиночной келье много лет, но при раскопках на этом месте нашли лишь пожарище — видимо, келью сожгли в советсткое время.

На холме рядом с кельей Никодима есть также небольшая каменная лестница, проявились рукотворные террасы, которые нашел садовый археолог Брайан Дикс, приглашенный музеем из Великобритании в 1996 (?) году. Он также предположил, что на лесных террасах были огороды монахов отшельников.

На вершине того холма растет большая лиственница — возможно, она наиболее старая на Соловках, но заросла лесом. Я об этом напоминала не раз. Но никто так и не ухаживает за этой реликвией, и она может вскоре погибнуть.

Интересно, что одно из озер рядом с садом названо Никодимово, второе за ним — Данилово. Скорее всего, названия озёр связаны с жизнью отшельников, живших среди холмов в Макарьевской пустыни. Рядом с садом есть ещё и не исследованные фундаменты.

Литография с видом Макарьевской пустыни, Воскобелильного завода и горы Хутор Горка с часовней. Собственно Макарьевская пустынь расположена справа от ряда столов беления воска и ряда  деревьев. Предположительно, келья архимандрита Макария, который посещал пустынь очень редко и только зимой, прибывая туда на лошадях, находилась на мансардном этаже дома, где виден мезонин. Внизу, под кельей, была конюшня. Остатки фундамента конюшни с кельей Макария сохранились и были вскрыты в 1999-ом году, но теперь уже полностью заросли дёрном. Сохраняются пока следы старых садовых гряд пустыньки. Всё это требует музеефикации, а не забвения! Для этого нужны специалисты, не только волонтеры и охрана.

Надо иметь ввиду, что местность Ботсада  могла быть освоена и ранее 19 века. У дороги, в том районе, где стоит Метеопост, росла лиственница, посаженная в 18 веке (См. мою статью Лиственницы и историческое ландшафтное строительство.).

Недалеко от фундамента кельи отшельников, в низине, был сделан первый колодец Макарьевской пустыни, называемый в списке памятников Соловков «Святой колодец» (1824). Его мало кто наблюдает, так как туристической тропы туда нет, место кельи отшельников и колодец не музеефицированы, территория заболочена и зарастает, хотя по проекту там могла бы проходить интересная экологическая тропа. Дальнейшее изучение местности специалистами могло бы дать много новых данных.  

Я когда-то предлагала после своего увольнения разработать экотропу, но кто же мне её закажет? Руководство садом и отказалось. Может, эта тропа была бы интересней тропы вокруг Святого озера, которую предложили создать к 600-летию монастыря?

Да я-то в этом не сомневаюсь. С другой строны сада тоже возможно разработать экологическую тропу — там есть поселение отшельника с землянкой, прудом и огородом, поклонный крест и ряд интересных природных объектов.

Но сад теперь, как мне кажется, живет в другой стране — не там, где живу я. А музей — и вовсе на другой планете.

Подремонтированный Святой колодец Макарьевской пустыни (так называется этот исторический памятник), дата постройки — 1824 год (это обнаружил Женя Быков, откачав воду из него, Женя и лиственницу рядом на холме нашёл). Часто в литературе Святым колодцем называют тот, который находится в центре сада (см. фото выше), хотя воду освящают теперь в обоих.

Многие на Соловках вспоминают приезд принца Чарльза в сад из Великобритании. Интерес англичан к садам известен. Но о соловецком саде они узнали ещё в 90-е годы XX столетия благодаря посещению консульства этой страны в Санкт-Петербурге Сергеем Морозовым. Сережа надеялся заинтересовать англичан историей 19 века в плане мореходства. Ведь англичане бывали на Соловках не только во время Крымской войны, но и позже. 

Однако, этой темой они заниматься не захотели, а узнав о саде, предложили нам сотрудничество в виде своих специалистов. Принц Чарльз всячески поддерживал садовую тематику в Англии и мечтал посетить Соловки. 

Королевское садовое общество издало красочный буклет «Соловецкий сад», выполненный на основе текста моей «поруганной» «Истории и концепции развития Ботсада Хутор Горка», а также некоторых исторических материалов музея-заповедника.

Организатором всех английских садовых проектов была Сюзен Кози. К сожалению, она трагически погибла в Англии в 2014 г.

Замечательная Сюзен Кози, очень много сделавшая для культурного обмена России и Великобритании, для сада Хутор Горка. Фото с сайта «Соловецкая энциклопедия»  

А в 2003 году состоялась поездка специалистов и принца Чарльза на Соловки с его знаменитым походом на Хутор Горку. Я тогда уже в музее не работала.

Ещё раз о названиях

Известно, что многие места на Соловках были переименованы в 20-е и 30-е годы прошлого века на советский манер — Белое озеро стало Красным (так и осталось до сих пор), Святое озеро стало Комсомольским (теперь — Святое) и т.д.

Но Хутор Горка революционерам вполне понравилось. Оно как-то напоминало «Горки ленинские», видимо. Поэтому изменили только одну букву — не Хутор Горка, а Хутор Горки, чаще просто говорили «Горки». В отчетах агронома Дегтярёва, например, неоднократно встречается: «Посажено в Горках».

Историк, ст.н.с музея, канд. ист. наук Ю.М Критский обнаружил это название, работая в архивах ещё в 80-х годах прошлого века. В записи монастыря 1866 года сказано: ”Часовня Александровская во имя князя Александра Невского деревянная на горе Хутор Горка”(6). Это значит, что гора называлась Хутор Горка до того, как стала Александровской.

Не зря архимандрит Александр в 1854 году выбил там камень с новым названием — чтобы все его лучше запомнили. Но старое название оказалось очень живучим, тем более, что отражало холмистый рельеф местности.

Памятный камень, установленный на александровской горе после Крымской войны и во время постройки часовни во имя Александра Невского

Название Хутор Горка прочно укоренилось для всей усадьбы и употреблялось  при всех ее хозяевах, только последние (т.е. музейные с ноября 2000 г) «сослали» его в концлагерь.

В литературе или в воспоминаниях встречаются также названия, связанные с развивающейся на территории деятельностью, например “Садик с воскобелильней”, “Растениеводческое хозяйство”, «Пертозерский скит». При концлагере — “Опытный сельхоз” и  “Сад акклиматизации растений”, «Горки», «Макарьево».

Название «Хутор Горка» отразило рельеф сада и окружающего его природного комплекса. Уже за сотни метров до него лес растет на грядах последовательных холмов и распадков между ними. Именно поэтому ещё в 90-е годы прошлого века (! — как же давно) мы разработали охранную зону сада, которую должны были включить в новый Генплан Соловков.

Было подсчитано, что наиболее окультуренная с 19 века территория занимает около 5 га, но в охранную зону этого ландшафтного памятника мы предложили включить 14 га. Все границы его были пройдены и отбиты шагами, а лесхоз выполнил расчет площадей и нанес все на карту:

Территория Ботанического сада «Хутор Горка» на схеме квартальной сетки лесоустройства, площадь — 14 га. .

Теперь на основе этой карты музей-заповедник отвел в свое управление лесную зону вокруг сада в 12 га, хотя никакого Генплана для всего комплекса архипелага так и не создали. Отвод лесной территории накладывает на музей обязательства вести на ней лесоустроительные и охранные работы. Пока этим никто не занимается, что грозит штрафными санкциями..

Рассказывать что-то туристам в саду я не имею права, т.к. не работаю в СГИАПМЗ. Однажды я пришла в сад со своим родственником, и мы просто тихо беседовали, проходя по дорожке. Охранник сада шёл рядом и говорил, что я «Могу посещать сад только молча», потому что: «Вдруг он мне заплатит!», а я, может быть, «Читаю экскурсию».

Моя экскурсия когда-то длилась 1,5 — 2,5 часа. В 2023 году мою экскурсию, к моему удивлению, одна группа заказала в музее, оплатив за 10 чел, и я её провела впервые за многие годы. 

А в 2016 году мои объяснения сорвали группе волонтеров, которые бесплатно сделали для музея-заповедника буклеты сада, купили в кассе билеты, да еще накупили там брошюр и картинок на 2,5 тыс, чтобы меня поддержать. Они не смогли попасть на плановую экскурсию с музеем, т.к. им не хватило места в автобусе, и попросили меня поехать с ними в сад  в срочном порядке — у них вечером уже уходил катер.

Я не знала тогда о новых веяниях и согласилась поехать с ними. Пришли работники сада и остановили экскурсию в самом начале! Пришлось мероприятие почти свернуть с извинениями. Туристы были в шоке, как и я. Просто позорище!

Но вернёмся к истории сада.

Теперь только на своем сайте я и могу сказать: «Ау, музей, турфирмы, ребята! «Хутор Горка» — более древнее название, чем Александровская гора!» И Ботсад имеет право так называться!

Настоящая статья, как и многие другие на моём сайте — плод очень большой работы. В ней описана лишь миниамльная часть из работы музея-заповедника 1998-2000 гг. и истории одного из его объектов. Остальная часть этой истории, которая могла бы занять десятки страниц, не описана нигде — так решил историко-архитектурный музей-заповедник.

Все мои статьи на этом сайте написаны мной без всякой оплаты — вот вам «бесплатный сыр».. Главное — хотя бы не искажайте, как музей (ФГБУК СГИАПМЗ) исказил или изъял описанную выше очень кратко историю своего учреждения.

             Т.Л.Фокина.

p.s. Это лишь одна из страниц истории Соловков. А многие знают старую местную поговорку «Как на Соловках, так и во всей России», или её вариант: «Сначала на Соловках, а потом в остальной России». 

ЛИТЕРАТУРА

Фокина Т.Л. Ботанический сад Соловецкого музея-заповедника// Информ. бюлл. Совета ботан. садов России и Отд-ния Междунар. Совета ботан. садов по охране растений. М. 1997.Вып.5.С.7-11.

В.А.Агальцова, Л.М.Фурсова. Ботанический сад «Хутор Горка» (монастырская усадьба на Соловках). // Сборник Общества изучения русской усадьбы «Русская усадьба», М.2002, Изд. Жираф, С. 221-229.

Фокина Т.Л. Макарьево (ХуторГорка) — пустынь, скит, усадьба и сад на Соловецких островах.// Сборник Общества изучения русской усадьбы «Русская усадьба». М.2003, С.575-585.

Паршин А.Ю. Соловецкий сад. Ботанический сад-Макарьевская пустынь Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника. М., 2005.

Соболев А.Н. Культурно-природный комплекс «Варварка» на Большом Соловецком острове». Альманах «Соловецкое море»  №10. 2011.

Главная церковная ризничная опись Соловецкого монастыря, составленная в 1866 году. Архив оружейной палаты, ед. Хр. 1283. ГААО, фонд 878, Соловецкий монастырь, опись 1, ед.хр.1

Барзут О. С. Состояние интродуцентов хвойных пород Ботанического сада Соловецкого музея-заповедника / О. С. Барзут, В. Н. Евдокимов // Экологические проблемы Севера : межвузовский сборник. — Архангельск, 1998. — С. 60—63.

Марковская Е. Ф. Отчет об инвентаризации ботанической коллекции в Макарьевской пустыни в 1968—1970 годах / Е. Ф. Марковская, А. С. Лантратова // Архив ФГБУК СГИАПМЗ. — 2001.

Фокина Т. Л. Интродуценты ботанического сада природно-историко-культурного комплекса Соловецких островов / Т. Л. Фокина, А. С. Лантратова, Е. Ф. Марковская // Бюллетень Главного ботанического сада. — Москва : Наука, 2002. — Вып. 184. — С. 8—17.

Фокина Т. Л. Макарьево (Хутор Горка) — пустынь, скит, усадьба и сад на Соловецких островах / Т. Л. Фокина // Сборник Общества изучения русской усадьбы «Русская усадьба». — 2003. — № 9 (25). — С. 575—585.

Копирование материалов сайта без разрешения автора не допускается.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here